Нам нужна… революция - Александр Глазунов

В 2002 году охотуправление не дало лимитов на пушнину и лицензий на отстрел лося Тарногскому охотобществу. Считают себя правыми, мол, наводят порядок. Не думают, что на заготовке пушнины человек может заработать наличных денег, которых в сельском хозяйстве вообще не видят. А пожилой человек, может, в тот год последний раз заготовкой пушнины думал поправить свои дела — здоровье уже не позволяет охотиться в полную силу. Такое отношение власти ко всем нам говорит о том, что люди им не нужны, а лишь голоса на выборах. Но в отношении охотуправления должно быть принято правильное решение, согласно закона. А если считаете, что не достаточно 115 подписей охотников, то при необходимости соберем подписи жителей района, которые поддерживают наши обращения…»

Но ведь это крик отчаяния членов районного отделения областного общества охотников и рыболовов, которых обязана взять под защиту Ассоциация «Росохотрыболовсоюз», если областной председатель Каплин В. В. по понятным причинам не хочет ссориться с руководством области. Хотя бы обратиться в Генеральную Прокуратуру России с просьбой разобраться в этой дикой ситуации.

Письмо тарногских охотников пропитано одним чувством — не отступать, твердо стоять на своих позициях здравого смысла и государственных интересов против власти, которая этих самых народных интересов защищать не намерена. И это отрадно. Люди бьются не за зарплату, ту, нищенскую на селе, которую не выдают порой из месяца в месяц, а за тот животный мир, который их окружает, за тех зверей и птиц, ставших жертвами наживы нечистоплотных чиновников. Так кто же поможет тарногским охотникам и жителям района, которых лишают последнего — окружающей их природы, их местообитания, а значит и их родины?

Александр Глазунов.

Член Союза писателей России

Сезон охоты на охотников

— Впервые Смолоблохотуправление начало изымать наши угодья еще в 1999 году, при бывшем губернаторе Прохорове, — председатель Смоленского областного общества охотников и рыболовов Виктор Васильевич Ермошенко вдруг замолчал, наморщил лоб, словно вспоминал что-то не совсем приятное, затем заговорил снова, но совершенно иным тоном. — Однако Охотуправлением и тогда руководил Александр Алексеевич Сидоренков. Правда, подошел к этому довольно безответственно, и проходило незаконное изъятие наших охотугодий с серьезными юридическими нарушениями в части оформления документов. Я вас с ними ознакомлю. То есть, некоторые участки охотничьих угодий закреплялись сразу за несколькими новыми охотпользователями, дело доходило чуть ли не до драки, когда они меж собой начали выяснять, где проходят границы их владений. Но в Охотуправлении даже не заметили таких метаморфоз, там определяли охотугодья в пользование по границам на картах, которые приносили с собой новоявленные любители дешевой природы. Даже не проверили правильность границ участков, не состыковали их с угодьями других охотпользователей. Ну а Прохоров подписывал постановления о даче охотугодий в пользование, завизированные чиновниками Охотуправления. Вот потом и приходилось эти постановления в срочном порядке исправлять, переиздавать…

Виктор Васильевич опять ненадолго замолчал, затем неожиданно добавил:

— Я ведь к Прохорову так ни разу и не сумел попасть, не принял…

— На каком же основании изымали у вас охотугодья? — спросил я, пытаясь как можно быстрее добраться до сути проблемы.

— Основания? — переспросил Ермошенко с кривой усмешкой. — Угодья наши хорошие, ухоженные, зверя много, вот и все основания. А написать можно что угодно, например, несоблюдение договорных условий. Поди докажи им обратное, ежели Охотуправление само распределяет охотугодья, само выдает лицензии на отстрел и само контролирует, как и кто в этих угодьях охотится. Мы тогда даже и не поняли, что произошло, как оказался возможен подобный беспредел со стороны чиновников Охотуправления. А год спустя они нам опять стали предъявлять подобные претензии. Вот когда возмутились охотники, почти одиннадцать тысяч подписей собрали в протест против подобного беззакония. И что? 17 января 2001 года Смолоблохотуправление лишает нас долгосрочной лицензии на ведение охотничьего хозяйства, сразу отобрав все наши охотугодья.

— И вы так легко сдались? — я с недоумением посмотрел на Ермошенко.

— Сдались? — Виктор Васильевич от души рассмеялся. — Да если бы мы сдались, то я сейчас был бы богатым человеком, а общество имело пусть небольшие угодья, но зато в каждом районе. Только на долго ли?

Я был буквально сбит с толку и ничего не понимал.

— Мы два года вообще были без угодий, и лишь недавно нам выделили 540 тысяч гектаров в 10 районах, да и то после вмешательства руководства «Росохотрыболовсоюза». Остальные 14 районов до сих пор без угодий. Да что там, — он досадливо махнул рукой. — Ладно, завтра у нас состоится итоговое заседание Совета, но кое-кто из председателей районных обществ уже приехал, например, Вяземского, Гагаринского… С Ильиным и Зайцевым вам поговорить полезно будет во всех отношениях.

Естественно, я согласился, хотя в тот момент еще и не догадывался, какие непростые события происходят из года в год в охотхозяйствах Смоленской области. Но мне очень хотелось выяснить, почему в Охотдепартаменте и в Областной администрации так не любят Ермошенко, а поэтому, очевидно, и к Обществу относятся негативно.

— Виктор Васильевич, а когда и как все это началось?..

Права и интересы

Снег валил без передышки все выходные, и к понедельнику на улицах выросли такие сугробы, что утром Ермошенко пробивался к гаражу с лопатой в руках. Он и так водил машину довольно осторожно, лихачества терпеть не мог, а в таких условиях вообще ездил, как говорится, шагом. Подъезжая к Заднепровскому рынку, недалеко от которого и находилась контора Смоленского областного общества охотников и рыболовов, месту всегда людному, со множеством машин, бестолково расставленных где попало, Виктор Васильевич уже поворачивал к берегу Днепра, как вдруг прямо перед ним выскочил на скорости невзрачный, сероватого цвета «Опель». Ермошенко резко затормозил, выворачивая руль, машину занесло и, очевидно, только благодаря счастливой случайности она остановилась в сантиметре от «Опеля». И в ту же секунду из него вышел молодой плечистый парень в черной куртке, защитных очках и белой шерстяной шапочке, надвинутой на лоб.

— Мужик, ты чего правила не соблюдаешь? — с наглой ухмылкой медленно проговорил он. — Так ведь можно не только машину, но и голову потерять.

— С моей стороны никаких нарушений не было, — начал было объяснять Ермошенко, открывая дверцу, но парня, видимо, его объяснения не интересовали.

— Я тебя предупредил, второго случая больше не представится, не надейся…

«Опель» исчез так же быстро, как и появился. Виктор Васильевич облокотился на руль и задумался. Он уже не сомневался, что этот дорожный инцидент и парни из невзрачного на вид «Опеля» — прямое продолжение ночных телефонных звонков ему домой. Они начались несколько месяцев назад. Сначала где-то раз в неделю, и Виктор Васильевич думал, что кто-то просто ошибся номером. Хотя было довольно странно, что в трубке слышалось только тупое сопение, словно на том конце провода и не пытались заговорить. Тогда зачем звонили? Таким вопросом Ермошенко задался совсем недавно, дней с десяток всего, когда тревожащие душу ночные звонки начали раздаваться ежедневно, а потом и несколько раз за ночь. Если подходила жена, в трубке по-прежнему звучало глухое раздраженное сопение. Но когда трубку снимал он сам, прерывающийся хрипловатый голос предупреждал, что упрямство председателя Общества может для него закончиться больничным стационаром, но это в лучшем случае. Все попытки выяснить, кто звонит и что от него хотят, кончались ничем. Вероятно, шантажисты надеялись, что Ермошенко может догадаться и сам. Но догадки — еще не истина, хотя и они, естественно, у Виктора Васильевича имелись. Их подсказывали все предыдущие события…

История противостояния Смолоблохотуправления и Смоленского общества охотников и рыболовов началась лет 15 назад, когда во всю мощь закрутился моховик перестройки. Именно тогда Госохотуправление присвоило себе право самостоятельного охотпользования животным миром, в то же время обладая охранно-контрольными функциями, а значит, и административной властью в отношении остальных охотпользователей. Это монопольное единовластие и позволило Госохотуправлению изъять в свою пользу лучшие угодья у Смоленского ОООиР, общества «Динамо», Военно-охотничьего общества и других. Тем самым оно расширило свое областное охотхозяйство более чем на 1 млн гектаров, развернув на них бурную деятельность по проведению валютных коммерческих охот для заезжих богатеев.